Вьюга теней - Страница 76

Свет моего грибка вырвал из мрака необъятного зала достаточно интересную картину. Это не нарисует даже умалишенный из больницы Десяти мучеников. Ему просто в голову не придет, что такое может существовать. Признаюсь честно: мурашки по спине забегали, во рту пересохло, и язык прилип к небу. Не каждый день "повезет" лицезреть эпизод из действия, которым нас так часто пугают жрецы (это я про их истории о приходе тьмы на Сиалу и тому подобных сказках). В общем, прямо передо мной высилась девятиярдовая стена. В принципе ничего особенного, если не обращать внимания на то, что вместо кирпичей строители использовали человеческие черепа.

Тысячи тысяч смотрели на меня темными провалами глазниц, тысячи тысяч скалили зубы в сардонических усмешках, тысячи тысяч сияли ослепительной белизной. Тысячи тысяч? Или больше? Сколько черепов пошло на то, чтобы создать такую стену? Это была страшная и вместе с тем завораживающая картина. Жуткая красота и нереальность происходящего. Кто и каким образом создал это? Зачем? И где он нарыл такую гору человеческих черепов? И не окажется ли моя башка еще одним кирпичиком в страшной стене? Вот сколько вопросов. И ни одного ответа.

Стена полностью перегораживала мое дальнейшее профдвижение. Я прошелся вдоль нее, но уперся в стену зала. Пошел в обратном направлении и обнаружил проход в виде арки, свод которой был выложен ребрами. Я проскочил через арку и…

Вот вам и "и"! Теперь-то я уверен, что Костяные дворцы получили свое название благодаря этому месту. Передо мной лежал склад, хранилище, коллекция, сокровищница человеческих костей! Груды останков и остовов, некогда бывших людьми. Такое не могло присниться даже в самом страшном сне. Стены зала выложены черепами, потолок – скрещенными между собой ребрами и лопатками, огромные люстры состояли из целых ярдов позвоночных столбов, реберных решеток и черепов, внутри которых горел магический огонь, прекрасно освещающий Костяные залы. Я шел мимо этих останков и, бросая взгляды на кости, ежился, словно от холода. Не очень-то приятно ходить по гигантской открытой могиле – складу человеческих смертей. Явственно веяло жутью. Казалось, что души тех, кого так и не удосужились похоронить за прошедшие столетия, смотрят на меня через темные провалы глазниц многочисленных черепов.

Среди залежей костей ни одного целого скелета. Тот, кто собрал экспонаты для огромного и страшного музея, не жалея времени, позаботился о том, чтобы разодрать остовы и рассортировать кости. Вдоль стен теснились (громоздились, лежали, вздымались, высились) кучи различных костей. Отдельно лежали позвонки (каждая косточка позвоночного столба находилась в строго предназначенной ей груде), отдельно ребра (каждое из двенадцати ребер человеческого скелета в своей куче), тазовые кости, нижние челюсти, большие и малые берцовые, плечевые, локтевые, лучевые кости, фаланги пальцев (каждая фаланга из рук и ног скелетов опять же в своей куче), были даже залежи зубов. Меж груд костей (некоторые достигали высоты шести с лишним ярдов) петляла вполне приличная дорожка. Я шел по ней, стараясь не очень-то разевать рот и в особенности не смотреть на черепа. Тысячи тысяч глазниц буравили меня взглядами. Во мне бурлил совершенно детский – страх. Ходить меж гор останков, молча внимающих вечности и всему живому, – это ли не вселенский ужас?

А затем начались пирамиды. Как и следовало ожидать, в их постройке тоже использовались черепа несчастных покойников. Каждая пирамида вздымалась на высоту десяти с лишним ярдов. Отстроена словно по линейке, черепа идеально подогнаны друг к другу. Думаю, что в каждой такой пирамидке было использовано несколько тысяч голов мертвецов. В каждом строении темный треугольный провал-ниша. Не знаю, кой тьмы его делали, лично я ни за какие коврижки туда не полезу.

Отдаленный звон я услышал после того, как миновал восьмую пирамиду. Создавалось впечатление, что кто-то повесил на себя цепи и насыпал в карманы мелких монеток.

Звонг, звонг. Звонг, звонг.

Шаги неизвестного приближались, и я заметался, ища, куда бы спрятаться. Вот так всегда бывает – никогда не стоит зарекаться. Видать, Сагот меня услышал и решил пошутить, потому как единственное место, где сейчас можно спрятаться, – ниша в пирамиде. Раздумывать некогда, вот-вот неизвестный звонарь окажется рядом, и тогда тьма знает что случится. У меня только нож, и веры в свою способность отбиться от неизвестно чего не так уж и много. Ниша оказалась достаточно просторной, и я без всяких помех в ней поместился. Гриб пришлось убрать в сумку, свет выдавал мое присутствие. Мир вокруг меня погрузился во мрак.

Звонг, звонг – шаги все ближе и ближе.

Внезапно из тьмы проступили стены пирамиды, находящейся как раз напротив меня. Неизвестный звонарь нес факел. А затем я увидел этого парня. Как я и предполагал, ни цепей, ни денег в карманах (из-за отсутствия последних) у создания не имелось. Просто каждый его шаг по полу превращался в звон. Звонарь оказался из многочисленной породы неспокойных покойников. Во всяком случае, лицо у него было мумифицировано и высохло, словно изюм, нос отсутствовал напрочь, щеки вырваны, и сквозь дыры видны зубы. Глаза черные, агатовые, мертвые. Как у Басса. Тварь была облачена в сапоги с неимоверно длинными шутовскими носами, в ярко-оранжевое трико и колпак придворного дурачка, правда, на колпаке вместо бубенцов висели миниатюрные золотые черепа. В левой руке создание держало факел, а в правой кистень. Видок у Звонаря был одновременно и страшный, и нелепый до невозможности. Я сидел в своем убежище, словно мышка. Звонарь продолжил осмотр вверенной ему территории и канул во тьму. Я дождался, когда стихнут его шаги, и вылез из пирамиды. Надо как можно быстрее миновать Костяные залы, иначе нарвусь на неприятности. Нож супротив кистеня – не самое эффективное оружие.